(
продолжение отсюда)
Сестра
Л., единственная моя родная сестра, была старше меня на 10 лет и история про нее пойдет в нарушение хронологии, чтобы изложить все без интервалов до самого конца.
Итак, сестра была на 10 лет старше и уже одно это значило, что жить мирно мы не могли. Мое возникновение разрушило ее тихую и почти счастливую жизнь в качестве единственного ребенка, а переключившееся родительское внимание, плюс новые обязанности, появившиеся в связи с появлением противного тугосери (т.е. меня) привели к неизбежным конфликтам.
Мирно мы не жили. Сестра шпыняла меня всячески, а я мстил ей как мог – в основном ябедничал. Так мы и росли, в постоянных оплеухах (с ее стороны) и воплях бессильной ненависти (с моей стороны). Сестра становилась, как я сейчас понимаю, девочкой пылкой, не очень умной и рассудительной, но одолеваемой гормонами.
Помню, как я впервые осознал, что
с сестрой что-то не так и что она сильно отличается от меня, когда мама попросила пойти в другую комнату и разбудить ее. Я побежал, в спальне был полумрак, на кровати сестры лежало скомканное одеяло, но ни рук, ни ног не было видно. Сестры тоже не было. Вместо нее, из-под одеяла выглядывало что-то большое, округлое, похожее на две соединенные вместе лысины (как мне тогда показалось), и там, между этими лысинами было что-то вроде большого темно-коричневого растянутого в улыбку большого рта, с бесформенными кривыми губами.
Я замер. Я понятия не имел, на что я сейчас смотрю и что это такое передо мной. Тихий ужас овладел мной, и я убежал обратно, к маме.
Конечно, понять, что именно я вижу, я не смог, потому что девчачья пися Т.К., которую она мне показывала во время тихого сада в детском саду, совершенно не походила на вот это вот все.
Скорее всего, как позволяет предположить реконструкция событий, сестра спала голая, накрывшись с головой одеялом и подтянув колени к подбородку. Сбившееся в сторону одеяло открыло попу, ягодицы которой и показались мне этим непонятными лысинами. А вот тот большой рот – это были половые губы. Вообще, как в будущем выяснилось, у сестры были довольно большие и развитые половые губы, что создавало некоторые проблемы для обзора и интерпретации увиденного, но это уже события более далекого будущего.
Позже, когда мне было лет пять или шесть, мы
с сестрой сидели дома одни, а мама работала на фабрике и дома ее не было. Я играл на полу в игрушки, а она лежала на кровати и о чем-то думала. И вдруг, неожиданно ласковым и лишенным привычных язвительно-ядовитых ноток она попросила меня подойти к ней. Голос мне запомнился, он был как бы в совершенно в другом диапазоне, отличном от того, на которым мы обычно общались.
Я подошел. Она затащила меня к себе на кровать и неожиданно легла на меня плашмя. Мне было тяжело дышать, сестра придавила мне грудь, руки и попросила полежать молча. Полежав на мне и покачавшись взад-вперед, она приподнялась, протянула руки куда-то вниз, куда мне не было видно, стащила с меня до колен шорты вместе с трусами, потом пошуршала еще своей одеждой и затем снова навалилась на меня.
И тут я почувствовал волосы.
Невидимые колючие жесткие волосы терлись мне о голый пах, а сестра вжималась в меня, тяжело дышала и елозила.
Я лежал и терпел, придавленный ее весом.
Наконец, она отпустила меня, я слез с кровати, натянул шорты и пошел играть дальше. Полежав, сестра пришла ко мне и своим новым таким еще незнакомым голосом попросила, чтобы я ничего не рассказывал маме.
Очарованный перспективами того, что жить мы теперь будем в мире, а случившееся больше никогда не повторится, я пообещал.
Однако, мира не настало и уже на другой день сестра снова орала, раздавала оплеухи и старательной играла свою роль старшей, которой на руки достался сопливый недоумок.
Зажили мы как и прежде, словно кошка с собакой, но иногда вдруг снова раздавался тот самый необычный голос, сестра затаскивала меня к себе, снимала трусы и снова невидимые волосы кололи мне писюн, а мне было скучно, непонятно, а также было тяжело дышать из-за навалившегося веса.
Наконец, после очередного такого сеанса я решил положить этому конец и рассказал все маме. Сестры не было дома и, рассказывая маме, я предвкушал грандиозный скандал, мысленно видел, как сестре достанется по первое число, как мама ей всыплет, восстанавливая справедливость, а я буду в это время торжествующе хохотать.
К моему удивлению, ничего не случилось. Ни оплеух, ни скандала, ни громкого разговора – ни-че-го.
И, когда через несколько дней мы снова остались дома одни, а сестра включила свой призывный голос, зовя подойти к ней, я сказал – «нет». Она делала несколько попыток подозвать меня (странно, что она не подошла сама), но я каждый раз отказывался и в конце она-таки сорвалась на свой привычный сестринский визг, наорала на меня, обозвала всячески и больше ее колючие волосы об меня никогда не терлись.
Я рос, сестра взрослела, и начала чрезвычайно интересоваться противоположным полом, переключилась на сверстников и довольно долгое время ничего не происходило.
Один раз, вернувшись домой с прогулки, я хлопнул дверью и начал разуваться и вдруг из ванной, голая и мокрая выскочила сестра. Она в ужасе побежала в коридор, но увидев меня успокоилась – свои, дескать. Привычно обругала меня и вернулась в ванную, оставляя лужи на полу. Я запомнил только мыльную пену на ее голом теле и что-то темное между ног. Наверное, это были те самые волосы.
Время шло, отношения
с сестрой постепенно налаживались, она закончила ПТУ, пошла работать на фабрику, но жила все равно с нами и время от времени мне удавалось увидеть то ее голую спину, а то и сисечку.
Признаться, лицом сестра не вышла (как мне тогда казалось), а вот ее грудь и фигура получились первоклассные и этот диссонанс меня несколько коробил. Вид голой сестринской груди меня радовал не часто, и спала она за поставленным поперек комнаты шкафом, но счастливые моменты бывали. Причем, похоже, вид ее груди радовал не только меня.
Помню, как она разговаривала с какой-то своей подружкой, и они обсуждали какую-то третью девушку, которая оставила сестре засос на груди. Что такое засос и как он может появиться я не знал, но сестра была возмущена тем, что остались следы, а не тем, что другая девушка губами прикасалась к ее груди. Очевидно, на это возражений не было. Где все это происходило, и кто были участники, так и осталось для меня неизвестным.
Довольно быстро сестра вышла замуж за кого-то романтичного Рэмбо, прошедшего Афганистан, и на первое время они поселились у нас-же. Дверь к ним часто была заперта даже днем, а осторожное подслушивание позволило мне услышать, как сестра тяжело и жарко дышит там, за запертой дверью. Чем они занимались я примерно представлял, но только теоретически, поскольку сам созрел довольно поздно и почти до 14 лет ходил с безволосым пацаньим писюном.
С первым мужем они довольно быстро расстались, сестра вернулась домой и мы снова зажили одной семьей, без Рембо.
Когда мне исполнилось уже лет 14, мы
с сестрой сидели дома одни и смотрели телевизор. Пультов дистанционного управления тогда не было (у нас, по крайней мере) и чтобы переключить канал надо было встать с дивана, пересечь комнату и нажать на кнопку.
Я встал, пощелкал каналами, повернулся к сестре, чтобы спросить у нее, что мы будем смотреть и… увидел ЭТО. Сестра лежала на диване, в домашнем платьишке, ноги согнуты в коленях, промежностью к экрану телевизора. И на ней НЕ БЫЛО ТРУСОВ.
Я замер. Я просто не мог заставить себя отойти от телевизора, потому что вернуться на диван, значило потерять из вида ЭТО.
Я сел на стул, стоявший возле телевизора, спиной к экрану, и стал делать вид, будто у меня тут какое-то дело. Одновременно, я пытался завязать
с сестрой светскую беседу, чтобы у меня был повод смотреть в ее сторону, но смотрел я конечно только на ЭТО.
Между белой кожей ее стройных и длинных ног были какие-то непонятные темные лепестки, темная неровная полоса чего-то таинственного, манящего. Отчетливо помню, что никаких волос у нее уже в паху не было. Я просто не мог оторвать глаз, во рту пересохло.
Сестра сперва не могла понять, почему я застрял там, а потом вдруг просто стянула подол платья в пах, закрыв вид и наваждение закончилось. Она ничего не сказала, а я ничего не спросил. Гипнотический манящий момент прошел.
К тому времени мы с ней уже были почти друзьями и, думаю, попроси я ее, она бы мне показала вблизи. Девушкой она была страстной, заводной но, к сожалению, но очень умной, что в будущем и привело к ее гибели. Возможно, шагни мы тогда навстречу друг-другу, спроси я ее и ответь мне она согласием, у нас могло бы что-то быть. Я мог бы помочь ей снимать регулярно ту часть сексуальной энергии, которая постоянно накапливалась у нее и требовала разрядки. Она могла бы научить меня целовать эти ее таинственные лепестки, и я бы сутками напролет оставался бы приклеенным к ее промежности. То, что я тогда увидел, было настолько странным, завораживающим, манящим и волшебным, что я был готов на что угодно, лишь бы увидеть ЭТО снова.
Но больше никогда не увидел.
Спустя еще несколько лет, когда мама повторно вышла замуж, мы готовились уезжать в другой города, а сестра, уже взрослая женщина, оставалась в нашем старом городе, одна в общежитии. Она пришла проводить нас. Мы были с ней наедине, в пустой квартире, без мебели и просто шарахались из угла в угол, ожидая отъезда (родители ушли куда-то по делам).
Мы беседовали о чем-то шутили. Разыгравшись, она вдруг в шутку дернула меня за штаны вниз, пытаясь стащить их. Это было несколько странно, поскольку с самого детства, с той поры, как она наваливалась на меня и терлась своим колючим лобком, никаких таких шуток у нас не было. Одета она была в платье и я, ухватив ее за талию, стал гладить от талии вниз, говоря о том, что это нечестно, поскольку я не могу ответить ей тем-же (т.е. сдергиванием с нее штанов).
Она смеялась, дергала мои штаны вниз, а я сжимал ее талию, чувствуя руками резинку трусиков под тканью платья. Не знаю, что это было. Может, она хотела, подталкивала меня к чему-то. Оба стеснялись и неловкость скрывали смехом.
Так ничего и не случилось.
Когда мы с родителями уже обосновались в другом городе, сестра периодически приезжала к нам и жила у нас. Отношения у нас установились приятельские, но темы секса мы не затрагивали. Один раз она нашла мои порно журналы (о них будет рассказано позже) и мы дружески побеседовали о том, где я их беру, и как она была застигнута врасплох («Открываю, а там – ТАКОЕ!»).
Потом она снова уезжала к себе, в фабричное общежитие, в маленьком городке на краю большой степи.
В поисках, в постоянном желании секса, запертая в безвыходных условиях маленького социума, сестра постепенно опускалась все ниже, ее ухажеры становились все более и более социально отталкивающими, а потом ее просто не стало.
Позже мне попадались истории о сексе с сестрами, и я жалею, что у нас ничего не случилось. Жалею не потому, что во мне говорит похоть, а потому что со временем, наверно, я уже просто полюбил сестру, как человека, как своего, родного и несчастного человека. И пусть даже кратковременная радость секса могла бы помочь ей, сделать ее чуточку счастливее. Помогла бы ей найти, наконец, партнера, которому она могла бы доверять. Пусть даже всего лишь во мне, в ее родном брате.
(
продолжение следует)
Мобильная версия
